Предисловие
Каталог, составленный Уитменом двумя стихотворениями ранее, продолжает сокращаться и в настоящем - много более коротком - стихотворении. Ныне поэт твердо и прямо заявляет, что все, им вышесказанное, «родилось не только во мне» - что это «поистине мысли всех людей, во все времена, во всех странах». Но кое-что в авторе все-таки «родилось» - способность высказать эти всеобщие мысли, ибо, несмотря на то, что они могли бы появиться у каждого, выразить их сумел только поэт. Такова, в сущности, и природа поэзии: заставлять нас познавать вещи, которые мы и до этого прекрасно знали, а осознать - не могли.
Уитмен продолжает настаивать на том, что высшая цель «Песнь о себе» осуществится лишь в том случае, если поэма полностью проникнет – и растворится – в нашем сознании; если думы, в ней высказанные, полностью станут нашими думами. В том и прелесть истинного творения: в исчезновении всякой дистанции между автором и читателем: так, Уолт Уитмен, написавший эти строки, быть может, за 150 лет до нашего рождения, в стране, быть может, на тысячи километров отдаленной от нашей собственной, становится – в момент чтения - «столь же близок, сколь и далек».
Мы все живем в собственном разуме и теле, а тело и разум поэта, хотя и несуществующие более физически, продолжают жить на бумаге, сквозь которую посредством рук, глаз, ушей - наши разум и тело их постигают: мысль к мысли. Без этого процесса поэзия превратилась бы просто в скопище мертвых слов, чернильные пятна на непрочитанных страницах; при его наличии же она – сакральна.
Последние две строки вновь заставляют припомнить детский вопрос, которым Уитмен начинал шестое стихотворение: «Что такое трава?». Здесь она - то, что «повсюду растет» и равно как и воздух «для всех одинаковый» омывает шар земной. Вдохните же ее запах, и мысли о ней, и образы, - словно призывает поэт, - они в той же мере ваши, сколь и мои. Они и есть – трава. Они и есть – воздух.
Э. Ф.
Это поистине мысли всех людей, во все времена, во всех странах, они родились не только во мне, Если они не твои, а только мои, они ничто или почти ничто, Если они не загадка и не разгадка загадки, они ничто, Если они не столь же близки мне, сколь далеки от меня, они ничто. Это трава, что повсюду растет, где есть земля и вода, Это воздух, для всех одинаковый, омывающий шар земной.
Поистине это мысли всех людей, всех эпох, всех земель, не во мне они родились, Если они не твои, равно как и мои, они ничто или почти ничто, Если они не загадка и не разгадка загадки, они ничто, Если они не столь же близки, сколь далеки, они ничто. Эта трава, что растет повсюду, где есть земля и вода, Это воздух, дарованный всем, омывающий шар земной.
Послесловие
Ветхозаветные пророки именовались посланниками божественного, проводниками всевышней воли и мудрости – и Уитмен в этом коротком стихотворении по славной традиции Западной цивилизации фактически равняет себя с ними, провозглашаясь посредником «всех людей, во все времена, во всех странах». Ничего не родилось в нем, – уверяет поэт: не появись его собственной «загадки и разгадки» бытия, все равно существовали бы тысячи посланий, – от травы под ногами до вездесущего воздуха, «омывающего шар земной», - способных в любое время поведать о нашем истинном месте во Вселенной. Если Вордсворт в своей «Прелюдии» говорил, что мысль его не равна суетности мыслей прочих людей, но бессмертна и равноценна духу Вселенной, то Уитмен, напротив, уверяет, что всякая его дума может принадлежать всякому читателю. Вопрос лишь в том, насколько близок будет контакт читателя – нынешнего или будущего - с поэтическим текстом.
«Поэт доказуется степенью впитывания его - страной, и степенью впитывания страны – им», - писал Уитмен в 1855 году в предисловии к «Листьям Травы». Жалобы последних лет жизни на то, что соотечественники так и не смогли оценить его «каталогов» были вызваны не только тщеславием (хотя и им тоже), но и пониманием правды, озвученной еще Иисусом: «Пророка нет в отечестве своем». Да и слишком сложен был поэт и пророк Уитмен для его приятия современниками. Он мечтал быть узнанным в обеих ипостасях при жизни. Но, как это всегда случается, желаемого читателя получил лишь в далеком грядущем – зато не одного, а очень и очень многих, способных найти в его поэзии и эстетическое наслаждение, и политическое провидение, и духовное наставление – ту «истинную пищу», которые прочие ищут в Псалмах Давида, сурах Корана и молитвах всех религиозных конфессий.
К. М.
Вопрос
Уитмен говорит, что все мысли, высказанные им в поэме, есть «загадка и разгадка загадки». Какие загадки уже успел загадать нам поэт и каковые ответы на них предложил?