Предисловие
The fossile as a "transitional form." (Photo C. Merrill, Paleontological Museum of Liaoning, Shengyang, China. October 2013)
И вновь Уитмен напоминает нам о том, что явилось одним из глубочайших прозрений «Песни о себе»: о неиерархичности Тела и Души, их «демократическом» сосуществовании. Немало бед людских происходило от убежденности в превосходстве духа над плотью, в наделении его способностью продолжаться в воображаемых пространствах за пределами материального мира. И верование это, - уверяет Уитмен на протяжении всей поэмы, - обесценило жизнь нынешнюю, подменив ее надеждами на жизнь загробную, априори лучшую и должную вознаградить душу за ее прежние мучения. Но «душа не больше, чем тело», а «тело не больше, чем душа», - говорит поэт. И как только мы признаем это равенство, эту взаимную потребность одного в другом, изменится и сама концепция Бога.
Если нет «времени» за пределами ощутимого времени, как нет «пространства» вне всеобщего пространства, то и Всевышнему нет нужды скрываться в абстрактном «божьем царстве». Напротив, он видим каждому и в каждое мгновенье жизни, ибо находится везде, куда бы ни упал взгляд. Если вся жизнь заключена в одном «мгновенье», а «мгновение» - не что иное, как перманентно трансформирующееся настоящее, то совокупность этих мгновений, жизни и материи в бесчисленности ее обличий – и есть то, что мы именуем Богом. Для которого каждый из нас, каждое живое существо «может стать центром вселенной», органической частью самого Творца, способной достичь запредельных космических далей.
Осознание равенства души и тела жизненно важно, - полагает Уитмен, - ибо отделить Бога от нас, обособить его от своего существования, равно как дух – от плоти, значит дискредитировать сию жизнь и сей мир, заведомо уповая на иной (более совершенный) свет. Но если вообразить сущность Бога как нечто очевидное и зримое – в каждом увиденном лице, в каждом прожитом миге, в каждой «ничтожной пылинке», то естественной становится и наша причастность к божественному, к «любви», отведенной на проживаемое мгновение.
«Любовь» - то слово, которым Уитмен утверждает принадлежность всякого человека, всякой вещи – Господу. Идти по миру с любовью – значит, сознавать, что Бог в нас, также как и во всем вне нас. Бог равно доступен всем, и понимание Бога равно присуще каждому. Бог – есть нечто, в отношении чего мы не должны «любопытствовать»: если Он есть порождающая сила Вселенной, значит, подобно каждому из нас, существует лишь в это мгновение, в миг настоящего, вбирающий в себя мироздание. Нельзя раскрыть глаз и ушей, нельзя сделать шага, не столкнувшись с Богом.
Оттого каждый атом, нам принадлежащий, существовал в первое мгновение бытия и будет существовать в последнем, формируя и ре-формируя бесконечную плоть материи и жизни, окружающей и порождающей нас, и тех, кто пришел раньше нас, и тех, кто придет после. И всякая душа может быть «безмятежна перед миллионом вселенных», поскольку является частью вечной души мироздания, также как атомы, из которых сотканы наши тела, – частицами великой и вечной космической материи.
Э. Ф.
Я сказал, что душа не больше, чем тело, И я сказал, что тело не больше, чем душа, И никто, даже бог, не выше, чем каждый из нас для себя, И тот, кто идет без любви хоть минуту, на похороны свои он идет, завернутый в собственный саван, И я или ты, без полушки в кармане, можем купить все лучшие блага земли, И глазом увидеть стручок гороха - это превосходит всю мудрость веков, И в каждом деле, в каждой работе юноше открыты пути для геройства, И каждая пылинка ничтожная может стать центром вселенной, И мужчине и женщине я говорю: да будет ваша душа безмятежна перед миллионом вселенных. И я говорю всем людям: не пытайте о боге, Даже мне, кому все любопытно, не любопытен бог. (Не сказать никакими словами, как мало тревожит меня мысль о боге и смерти.) В каждой вещи я вижу бога, но совсем не понимаю его, Не могу я также поверить, что есть кто-нибудь чудеснее меня. К чему мне мечтать о том, чтобы увидеть бога яснее, чем этот день? В сутках такого нет часа, в каждом часе такой нет секунды, когда бы не видел я бога, На лицах мужчин и женщин я вижу бога и в зеркале у меня на лице, Я нахожу письма от бога на улице, и в каждом есть его подпись, Но пусть они останутся, где они были, ибо я знаю, что, куда ни пойду, Мне будут доставлять аккуратно такие же во веки веков.
Я сказал, что душа не больше, чем тело, Я сказал, что тело не больше души, И ничто, даже бог, не больше, чем всякое для самого себя, И любой, кто хоть фарлонг пройдет без сочувствия – в собственном саване на погребенье свое идет, И что я или ты без полушки в кармане скупили бы ценности всей земли, И что взгляд, упав на стручок фасоли, превосходит учения всех времен, И что нет таких работы и дела, в которых героем не стал бы юнец, И что нет такого – малого, мягкого – стать не способного центром вселенной, И говорю я мужчине и женщине: да будет душа ваша безмятежна пред миллионом вселенных, И говорю человечеству: Не любопытствуйте вы о Боге, Ибо даже я, любопытствующий о всяком, о Боге не любопытствую, (Словами не выскажешь, сколь я покоен о Господе и о смерти), В каждом предмете я слышу и вижу Бога, хоть и понять его не могу ничуть, Как не могу понять, что существует нечто божественнее меня, Так для чего же хотеть мне Его увидеть, раньше и явственнее, чем в этот день? Я вижу частичку Бога в каждый из двадцати четырех часов, и в каждую их секунду, В лицах мужчин и женщин я вижу Бога и в отраженье лица своего, Письма от Бога я нахожу на улицах, подпись Господня стоит на каждом письме, Но оставляю я их нетронув, ибо знаю: куда б ни шел, Они отыщут меня в свой срок – и во веки веков.
Послесловие
Дабы проникнуть в смысл наставления Уитмена «…да будет ваша душа безмятежна перед миллионом вселенных» мне пришлось побывать в китайском музее палеонтологии провинции Ляонин, в Шэньяне. Там я долго стоял перед окаменелостями, обнаруженными под слоем вулканического пепла, пролежавшего там порядка ста двадцати миллионов лет – с надеждой, а может быть, целью постичь тайну жизни на Земле. Здесь были бедренные и челюстные кости динозавров; экспонаты, походящие на первые цветковые растения и, что чудеснее всего, – цельные скелеты микрорапторов: небольших, четырехкрылых, питающихся рыбой существ, явившихся, возможно, эволюционным звеном между динозаврами и птицами. Микрораптор, согласно научной терминологии, считался переходной формой (до чего замечательное определение!), с радужными перьями на крыльях и ногах, с лопастью на кончике хвоста, он, подобно белкам-летягам, обладал способностью скользить по воздуху между деревьями. На анимированном видео, прилагавшемся к каждому из экспонатов, микрораптор пытался вспорхнуть, вскарабкаться на скалу, попеременно останавливался - в отчаянии от своих неудач и вновь махал крыльями - в желании добраться до верха. Ведь что как не желание – «вечное стремление вселенной рождать и рождать», характеризуя его словами поэта, - лежит в основе полета воображения, слияния души и тела, верований и ритуалов, легенд и законов, художественных находок и научных открытий, градостроительств, путешествий, «миллионов вселенных», каждая из которых – сознаем мы это или нет - наш отчий дом?
«И я говорю всем людям: не пытайте о боге», - призывает Уитмен, и все же не может скрыть собственного «любопытства». Ибо свидетельства существования божьего он ищет и находит повсюду. Все, с чем сталкивается поэт, - послание, подписанное Его именем. Волнующе-живое послание для тех, кому по силам его прочитать, в идеале – для всех читателей поэмы. Оттого и дружен Уитмен со смертью, ибо она для него также переходная форма – состояние невесомости между земным притяжением и инстинктивной тягой к полету. Головокружение, ему сопутствующее, окаменелости заставили ощутить и меня.
К. М.
Вопрос
Были ли в вашей жизни люди – явления, вещи – взаимодействие с которыми позволило бы вам ощутить присутствие Бога (как бы вы его ни именовали) и - более того – Бога не отвлеченного, далекого, а сокровенно-близкого?